Эндокринные нарушения и патология ЦНС

Андрей Реутов:

Добрый вечер, дорогие друзья. Сегодняшний наш эфир будет посвящен эндокринным нарушениям у пациентов с патологией центральной нервной системы. Казалось бы, какая связь? Много лет назад, когда я пришел в институт нейрохирургии, я был удивлен тем, что в этом отделении ключевые позиции занимает детский эндокринолог. Казалось бы, отделение, которое занимается нейрохирургическими вмешательствами, при этом обязательным условием является наличие эндокринолога. И познакомившись с сегодняшним нашим гостем, я получил ответы на многие интересующие вопросы и хочу, чтобы ответы на эти вопросы сегодня получили также и вы. Сегодня у нас в гостях мой любимый профессор Надежда Александровна Мазеркина – сотрудник детского отделения центра нейрохирургии имени Бурденко. Я Вас очень рад видеть в эфире. Мы все прекрасно понимаем, что эндокринология и нейрохирургия – это как 2 сестры, которые очень близки и связаны между собой. И самый главный наш эндокринный орган – это мозг. Соответственно, любая нейрохирургическая патология может проявлять себя эндокринными нарушениями. Давайте сегодня поговорим именно про это, про диагностику, как может себя это все проявлять. Здравствуйте.

Надежда Мазеркина:

Добрый вечер, Андрей Александрович. Я работаю в институте нейрохирургии уже более 20 лет и вижу, как часто недооценивают эндокринные нарушения при различной патологии головного мозга, потому что они выступают на второй план. Хотя они, во-первых, могут быть и первым симптомом заболевания, а во-вторых, если они остаются после лечения, их можно и нужно как-то компенсировать. И если подойти к вопросу о диагностике, в первую очередь какая-то нейрохирургическая патология, это может быть опухоль мозга либо какая-то другая патология. Она может проявляться различными эндокринными проблемами. Если мы говорим о детях, то это остановка в росте. И вообще рост ребенка – это очень важный показатель, потому что здоровый ребенок должен хорошо расти. К сожалению, у нас в стране это недооценивается. Ребенка измеряют, очень интенсивно взвешивают до года, а потом в медицинской карте провал до 7 лет. Хорошо, если родители внимательные, они отмечают на косяке двери, как делали наши бабушки.

Андрей Реутов:

Я так тоже делаю.

Надежда Мазеркина:

Замечательно, и я так делаю. Дорогие родители, если ваш ребенок растет 4 сантиметра в год и меньше, это очень тревожный симптом, вы обязательно должны его обследовать. Потому что здесь важна именно скорость роста, потому что задержка роста может развиваться не сразу. И низкая скорость роста свидетельствует о гормональной патологии. За рост у детей у нас отвечают 2 системы: гормон роста секретируется в гипофизе – это главная эндокринная железа головного мозга, и гормоны щитовидной железы. Это нужно проверять в первую очередь, потому что я нередко сталкиваюсь с ситуацией, когда родители годами обращаются к педиатрам и даже к эндокринологам, и педиатры, посмотрев, если дети маленькие, говорят: «Ничего страшного, вырастет». А это может быть первым симптомом даже опухоли мозга. Поэтому мерьте, отмечайте, фиксируйте, записывайте. А еще лучше, если вы из интернета скачаете ростовые кривые, они так и называются.

Андрей Реутов:

Они доступны, их можно скачать.

Надежда Мазеркина:

Да, ростовая кривая, каждому ребеночку заведите и смотрите. Ребеночек должен расти параллельно этой ростовой кривой.

Андрей Реутов:

Но в случае чего обращаться сразу к эндокринологу?

Надежда Мазеркина:

Да, желательно к эндокринологу. Конечно, еще другие заболевания могут сопровождаться задержкой роста. Сейчас очень много целиакии – это нарушение всасывания. И где-то 15% целиакии проявляется только задержкой роста, без болей в животе, без особых нарушений стула. Анемии могут проявляться задержкой роста, тяжелые заболевания сердца, почек, это все надо исключать. А из эндокринных систем – это проверять щитовидную железу и гормон роста.

Андрей Реутов:

Получается, что наиболее частым признаком является все-таки задержка в росте?

Надежда Мазеркина:

Остановка, замедление. Замедление – здесь очень важный акцент, именно скорость роста – это первый сигнал.

Андрей Реутов:

Какие еще эндокринные проявления могут быть? Все мы знаем про аденому гипофиза. Если у женщины прекратился или нарушился цикл, она обратила на это внимание, пошла к гинекологу, дальше к эндокринологу, и было выявлено некое патологическое образование головного мозга. А вот у деток на что еще стоит обращать внимание, потому что не все они могут пожаловаться?

Надежда Мазеркина:

Иногда первым симптомом опухоли мозга может быть несахарный диабет. Слово диабет вообще означает большое количество мочи. И если такая ситуация случается, про сахарный диабет все знают, и придя к эндокринологу, проверяют только уровень сахара, и если сахар нормальный, говорят: «Ничего страшного». А ребенок при этом может пить 4–5 литров в сутки, по 3–4 раза вставать за ночь, это большое выделение само по себе может приводить к значительному ухудшению самочувствия. И диагноз ставится уже, когда опухоль вырастает до достаточно больших размеров.

Андрей Реутов:

В данном случае мы говорим про герминому?

Надежда Мазеркина:

Чаще всего это герминотивные опухоли. Но это могут быть и краниофарингиомы, но чаще герминомы. Симптомом приобретенного несахарного диабета в большинстве случаев является опухоль, причем опухоль такая хитрая, что она может уже вызвать несахарный диабет, но ее еще не видно на МРТ. Таких случаев тоже немало. То есть если у вас развился несахарный диабет и на МРТ ничего не нашли, мы не расслабляемся, мы несколько лет делаем МРТ контроль и проверяем. И хорошие эндокринологи об этом знают, но нехорошие не знают, к сожалению. Вот что такое полиурия?

Андрей Реутов:

Давайте просто расскажем, что такое полиурия для наших слушателей.

Надежда Мазеркина:

Полиурия – это много мочи. Здоровый человек не должен вставать ночью в туалет больше одного раза. Если вы встаете больше одного раза, и каждый раз это сопровождается обильным мочеиспусканием, потому что пожилой человек, например, может много вставать, потому что у него гиперплазия предстательной железы, и он маленькими порциями бегает, это не полиурия. А вот если он встал, выделил 200, потом через 2 часа еще 200, это полиурия. Первым делом мы исключаем сахарный диабет, проверяем сахар, если с сахаром все нормально, мы исключаем несахарный. То есть простейший анализ мочи по Земницкому, любая поликлиника, смотрим количество и удельный вес в разных пробах. Если удельный вес низкий, это несахарный диабет. У всего есть причина. У несахарного диабета тоже должна быть причина, особенно если это приобретенное, так как гормон, который задерживает воду в организме, это антидиуретический гормон, вырабатывается в головном мозге, значит причина несахарного диабета, скорее всего, патология головного мозга. Как мы ее визуализируем? Самый простой метод – МРТ.

Андрей Реутов:

Наш золотой стандарт диагностики.

Надежда Мазеркина:

Бывает еще очень редкая ситуация у детей, первым симптомом опухоли головного мозга может быть кахексия – резкое снижение веса. Называется это синдром диэнцефальной кахексии.

Андрей Реутов:

Синдром Рассела.

Надежда Мазеркина:

Ребенок себя нормально чувствует, потому что к снижению веса могут привести очень многие причины, но, как правило, они сопровождаются плохим самочувствием. А вот просто остановка в весе без видимых причин – это может быть симптомом опухоли мозга. Чаще это встречается у маленьких детей, где-то в 6–7 месяцев жизни или около года. Они в большинстве случаев нормально едят, но в весе не прибавляют. И иногда кахексия может достигать значительной выраженности. Им обследуют кишечник, ставят диагноз липодистрофия, прогерию ставят иногда – преждевременное старение. Просто если у вашего ребенка отсутствует подкожно-жировая клетчатка, кроме всех обследований, которые вам предлагает доктор, тоже нужно сделать МРТ.

Андрей Реутов:

Не зря же еще Гиппократ говорил, что кахексия переводится, как плохое состояние, и в те времена это был синоним летального исхода. Поэтому за этим тоже стоит следить. Насколько я помню, чаще всего вызывает астроцитома низкой степени злокачественности.

Надежда Мазеркина:

Да, низкой степени злокачественности. Но может быть реже и при герминомах, бывает и при краниофарингиомах – все опухоли, которые располагаются рядом с нашими эндокринными центрами, это гипоталамус и гипофиз.

Андрей Реутов:

Диэнцефальная область.

Надежда Мазеркина:

Да.

Андрей Реутов:

Это характерно для деток или у взрослых тоже случается?

Надежда Мазеркина:

У взрослых бывает, но крайне редко.

Андрей Реутов:

То есть больше диэнцефальная кахексия характерна для детей. Вы сказали, возраст буквально несколько месяцев. И до какого времени стоит переживать?

Надежда Мазеркина:

Классика – это от 6 месяцев до 2 лет, это самое частое. Но, опять же, редко бывает и у подростков. Здесь тоже надо быть настороженными, потому что если видят подростка с кахексией, сразу ставят диагноз нервная анорексия. А нервная анорексия далеко не всегда, здесь надо разбираться. И поэтому лучше перебдеть и сделать МРТ. Понятно, что у подростка маловероятно, но тоже может быть. Я такие случаи видела.

Андрей Реутов:

Надежда Александровна, пару слов про половые расстройства. Понятно, что у деток реже встречаются, но чем старше ребенок, тем более характерны такие нарушения у деток с патологией центральной нервной системы. Не обязательно у деток, и у взрослых тоже.

Надежда Мазеркина:

Половое созревание в среднем наступает в 9, 10, 11 лет у девочек, в 11–13 лет у мальчиков. И если есть задержка полового созревания, то есть если нет вторичных половых признаков – у девочек увеличение груди, у мальчиков увеличение яичек, у девочек где-то до 12–12,5 лет, у мальчиков до 14, уже надо бить тревогу, надо к врачу обращаться. Хотя это не обязательно патология, это может быть вариант нормы, вариант задержки, но чтобы ничего не пропустить. А у взрослых часто симптомом опухоли мозга является дефицит половых гормонов. И дефицит половых гормонов у женщин проявляется достаточно ярко. Минимальный дефицит – это будет просто бесплодие. Но женщины будут обследоваться по поводу бесплодия. Женщины у нас вообще гораздо активнее в плане своего здоровья, чем мужчины.

Андрей Реутов:

Понятно, мужчин сложно затащить к доктору, они скрывают эти проблемы.

Надежда Мазеркина:

Мужчины любят болеть, но не любят докторов. А женщины наоборот, болеть не любят, но к докторам обращаются более активно. Дальше, если дефицит прогрессирует, начинается олигоменорея. Что это значит? Менструации становятся скудными, редкими и могут пропасть вообще. И тогда уже женщина точно идет к врачу. Она идет обычно к гинекологу, и сейчас большинство гинекологов, к счастью, информированы, в том числе они сдают кровь на гормоны. И самая частая аденома гипофиза – это аденома, секретирующая пролактин, вот она и будет проявляться снижением половых гормонов, потому что пролактин когда физиологически повышен? Во время беременности. А беременность – это состояние физиологического гипогонадизма, это его функция. Чтобы человек не занимался всякими глупостями, а женщина в этот период должна кормить ребенка, поэтому на фоне высокого пролактина у нее молоко, у нее нет менструации, организм в спячке, и она предохранена от наступления беременности. А уже патологический пролактин – это будет уже патологический гипогонадизм. А вот у мужчин чем будет проявляться гипогонадизм? В первую очередь, это будет эректильная дисфункция – снижение потенции.

Но вообще потенция тоже вещь хитрая. Даже при низком тестостероне потенция может быть условно неплохая. Но тестостерон – это очень важный гормон. Он отвечает не только за половую функцию, но он отвечает за жизненную активность, агрессивность, желание добиваться цели.

Тестостерон отвечает не только за половую функцию, но он отвечает за жизненную активность, агрессивность, желание добиваться цели.

Андрей Реутов:

Такой волевой гормон.

Надежда Мазеркина:

Да, волевой гормон. Недаром женщин с высоким тестостероном, которые более успешны, называют в просторечии бабы с яйцами, потому что у них действительно свой тестостерон выше среднего, чем у стандартной женщины. И они поэтому немного стервозные, они энергичные, у них аналитический склад ума.

Андрей Реутов:

Ставят цель и идут к ней.

Надежда Мазеркина:

Они ставят цели, строят всех мужиков и в офисе, и дома, как правило, остаются одинокими. Ну, это я немножко отвлеклась. И первым симптомом может быть снижение тестостерона, снижение половой функции, даже при более-менее нормальной потенции, усталость, утомляемость, депрессия, ничего не охота, боли в теле. И поэтому, дорогие мужчины, если у вас проблемы с половой функцией, да еще сопровождающиеся общим упадком сил, идите к врачу, в первую очередь к эндокринологу, потому что урологи у нас не всегда знают хорошо эту проблему.

Андрей Реутов:

Их дело – исключить хронический простатит.

Надежда Мазеркина:

Да, и другую урологическую патологию. И даже если вы сходили к урологу, и он вас не направил на гормональные анализы, сделайте это сами. Продвинутые пациенты у нас обычно сами сдают анализы. Или посоветуйтесь с эндокринологом, чтобы он вам дал список необходимых анализов, чтобы это не пропустить и диагностировать. Тем более, даже если гипогонадизм – нехватка половых гормонов, является проявлением опухоли, и после лечения этой опухоли он у вас останется, его можно прекрасно компенсировать заместительной терапией.

Андрей Реутов:

Когда обсуждали патологию центральной нервной системы, мы говорили про опухоли головного мозга, опухоли диэнцефальной области, аденомы гипофиза. Могут ли какие-то другие патологии центральной нервной системы приводить к эндокринным нарушениям?

Надежда Мазеркина:

Чаще это опухоли, связанные с гипоталамусом либо гипофизом. Реже может приводить лучевая терапия любой локализации мозга.

Андрей Реутов:

То есть как последствия?

Надежда Мазеркина:

Как последствия. Например, рак носоглотки, там гипофиз рядом. У них, как правило, развивается дефицит гормона роста и половых гормонов. Опухоли, которые требуют краниального облучения, например, задней черепной ямки, медуллобластомы. У них практически 100% есть эндокринные проблемы.

Андрей Реутов:

Я это хотел просто подчеркнуть, что, казалось бы, заднечерепная ямка, которая не особо отвечает, но при этом тоже можете проверять.

Надежда Мазеркина:

Лечение достаточно жесткое. Если было краниальное облучение, то надо исключать патологию, если пациент вообще не с опухолью мозга, но по разным причинам перенес трансплантацию костного мозга – это больные лейкозами, больные различными анемиями, потому что при трансплантации проводится облучение всего тела. И там тоже частыми последствиями являются эндокринные проблемы, в том числе и дефицит гормона роста. И таких больных тоже надо активно обследовать.

Почему я говорю активно? Потому что наши пациенты часто сконцентрированы на своем онкологическом заболевании и не думают о том, что им нужен еще невролог, эндокринолог, реабилитолог. А они нужны, потому что очень многие нарушения можно скомпенсировать и улучшить качество жизни. Потому что мало пациента вылечить от онкологического заболевания. Мы должны еще все-таки максимально улучшить его качество жизни и максимально вернуть в социум. И во многом, если есть гормональный дефицит, заместительная терапия позволяет это сделать.

Андрей Реутов:

Мы сейчас плавно переходим к тому, что роль эндокринолога заключается не только в диагностике и постановке диагноза, но и в лечении и сопровождении пациента в том числе и после хирургического вмешательства. Потому что, к сожалению, бывают случаи, и в нашей практике это довольно часто, когда мы оперируем пациента, у которого, казалось бы, никаких нарушений не было, но в результате наших вмешательств происходят довольно грубые эндокринные нарушения, которые требуют коррекции. И я знаю, что многие пациенты зачастую боятся вот этой заместительной терапии. Ваш комментарий по этому поводу. Я уже понял, что это все нужно, но насколько это все безопасно и эффективно.

Надежда Мазеркина:

В гипофизе у нас вырабатывается много гормонов. Кроме гормона роста, там вырабатываются гормоны, которые управляют щитовидной железой, надпочечниками и половыми гормонами. И в основном сомнения у населения и у врачей касаются гормона роста и половых гормонов, потому что и те, и другие являются анаболиками, а анаболик – это стимуляция синтеза белка, стимуляция деления клеток, образования новых. И поэтому чисто теоретически возможен риск онкологического заболевания.

Если у человека есть дефицит половых гормонов, за рубежом даже не обсуждается назначение заместительной терапии. Если есть дефицит, терапия назначается, потому что она считается безопасной. И последствия гормонального дефицита для человека более тяжелы, чем теоретический риск онкологических заболеваний. Есть небольшие осторожности по поводу гормона роста. Хотя основной причиной дефицита гормона роста являются опухоли, в мире гормон роста после лечения опухоли мозга применяется уже больше 30 лет, и за этими пациентами следят.

Последствия гормонального дефицита для человека более тяжелы, чем теоретический риск онкологических заболеваний.

Андрей Реутов:

То есть катамнез отслеживают?

Надежда Мазеркина:

Конечно. База данных, и фармкомпании следят, и врачи следят. И пока никаких данных о том, что частота рецидива опухолей мозга у тех, кто получает гормон роста после лечения, нет. То, что у нас в медицине является золотым стандартом, это проспективные плацебоконтролируемые исследования. Что это значит? Пациентов делят на 2 группы, одним дают препарат, в данном случае гормон роста, а другим не дают, и смотрят, у кого через 5 лет случится рецидив. Таких исследований нет и никогда не будет, потому что нельзя ради эксперимента оставить человека без лечения, это невозможно.

Вот только потому, что нет таких исследований, и есть определенная настороженность. Поэтому современные рекомендации советуют применять при доброкачественных опухолях через полгода – год, на всякий случай выждать, при злокачественных через год – 2 ремиссии. Хотя, опять же, европейцы и американцы могут и сразу назначить. Англичане, например, при краниофарингиоме, даже если случился рецидив, терапию гормоном роста не прерывают, они считают, что доказано, что не влияет на рецидив. Поэтому здесь индивидуальный подход.

Андрей Реутов:

Вы в своей практике как?

Надежда Мазеркина:

Я нейроэндокринолог, и я работаю в Бурденко, мне очень нравится, что у нас коллективная ответственность. У нас консилиумы. И когда ко мне приходит пациент, он для меня не абстрактный пациент с опухолью мозга, как для другого эндокринолога, а я вижу его риски рецидива, то есть опухоль удалена тотально, не тотально, была лучевая, не была. Если это злокачественная опухоль, были метастазы исходно, не были. Если это медуллобластома, какая-то молекулярная группа, потому что их сейчас 4 выделили. Есть там амплификация МИК, нет амплификации МИК. Потому что если есть амплификация МИК, это очень плохой прогноз. И я сама в этом ориентируюсь, и я эти ситуации обсуждаю с онкологами, нейрохирургами, радиологами.

И поэтому у тех, у кого более вероятен риск рецидива в результате конкретных особенностей его онкологических заболеваний, мы можем подождать с терапией. Я все обсуждаю с родителями, мнение родителей очень важно. Некоторые боятся и отказываются. Я никогда их не уговариваю. Но когда мы обобщили наш опыт, это почти 200 больных с опухолями мозга, которые получают гормон роста, у нас частота рецидива у тех, кто получал, оказалась гораздо меньше, чем у тех, кто не получал. Не потому, что гормон роста защищает от рецидива, это невозможно, а просто селекция пациентов. То есть давали и тем, у кого меньше рецидив, и время, когда уже можно чуть-чуть расслабиться.

Андрей Реутов:

Мы с Вами обсуждали, и это все чаще муссируется в прессе и в зарубежной литературе, возможности диеты, в том числе кетогенной диеты, так называемой кетодиеты, у наших пациентов, в том числе и с поражением головного мозга. Казалось бы, эта диета известна еще с 20-х годов, была разработана для пациентов, страдающих от эпилепсии, чтобы уменьшить количество приступов. Но со временем это вроде как ушло на второй план на какое-то время, когда разработали антиконвульсанты. Сейчас второе рождение. Хотелось бы услышать Ваше профессиональное мнение касаемо кетодиеты, потому что вариант довольно спорный для многих. Я понимаю, что это может неким образом способствовать и похудению, хотя, казалось бы, должно быть все наоборот. И роль этой диеты у наших пациентов, у маленьких деток, у взрослых пациентов?

Надежда Мазеркина:

Если Вы спросите классического эндокринолога или диетолога, он Вам скажет, что ни в коем случае нельзя, потому что питание должно быть рациональным, человек должен получать все вещества. Но мое личное мнение, что это не совсем так. И есть не только кетодиета, есть просто низкоуглеводная диета, есть диета Аткинс, это различные модификации этих диет, у каждой есть свое место. Все зависит от той цели, которую мы перед собой ставим. Здоровому человеку вообще никакая диета не нужна, ему нужно просто избегать вредных продуктов, к которым, в частности, относится сахар.

Здоровому человеку вообще никакая диета не нужна, ему нужно просто избегать вредных продуктов, к которым, в частности, относится сахар.

Андрей Реутов:

Я за последнюю неделю слышал это несколько раз.

Надежда Мазеркина:

Просто почему-то многие считают, что головному мозгу нужен сахар.

Андрей Реутов:

Да, нас всегда так учили, а как же, мозгу нужна глюкоза, подпитать.

Надежда Мазеркина:

На самом деле, это неправда, мозг может прекрасно питаться и жирными кислотами, и кетоновыми телами. И 200 лет назад сахара не было. Он был, но очень богатые люди могли себе его позволить и в очень небольших количествах. А крестьяне, которые работали тяжело физически, они не ели никакого сахара. Более того, у них и фруктов-то особо не было, то есть никаких быстрых углеводов они не получали. И та эпидемия ожирения, которая сейчас накрыла мир, по-другому не скажешь, в том числе связана с тем, что где-то с 70-х годов демонизировали холестерин. Это привело к тому, что очень много появилось обезжиренных продуктов, а обезжиренные продукты – это картон, это есть нельзя, это невкусно. И в питании среднего человека увеличилось количество углеводов. Появились всякие корнфлексы, хлопья, перекусы, батончики.

Андрей Реутов:

Джанк-фуд конкретный.

Надежда Мазеркина:

Это во многом, конечно, экспансия пищевой промышленности. У нас есть генетика, есть эпигенетика. Вот одна из причин, почему такой скачок ожирения именно в 90-е годы произошел. В 70-е годы демонизировали холестерин, и беременные женщины уже употребляли больше сахара, чем их мамы и бабушки. И в ответ, когда женщина ела много сахара, это вызывало гиперплазию клеток поджелудочной железы у плода. И когда этот ребенок рождался, он давал гораздо больший выброс инсулина в ответ на сахар и гораздо легче прибавлял в весе, потому что инсулин – это жиромобилизующий гормон. Он приводит к тому, что весь сахар, который к нам поступает, очень быстро откладывается в виде жира.

И если для лечения ожирения раньше были популярны гипокалорийные диеты и диеты с низким содержанием жира, потому что у него наиболее высокая энергетическая ценность, то потом от этого все больше стали отходить. В частности, знают диету Аткинс, или кремлевская. Это не совсем кетодиета, но она основана на ограничении углеводов. И у пациентов с таким гиперинсулинизмом она оказалась гораздо более эффективной, чем гипокалорийная.

Кетодиета – это более серьезный вариант, потому что кетодиета предполагает, что вы основное количество энергии получаете за счет жиров. В среднем соотношение жиров к белкам плюс углеводы 4 к 1. То есть 4 – это жир, а 1 – это белки плюс углеводы. Такая диета вызывает в организме образование кетоновых тел. И вот такую диету для лечения ожирения можно применять с очень большой осторожностью, потому что одним из ее побочных эффектов является риск образования камней в почках. То есть можно ею заниматься, но ни в коем случае с целью снижения веса это не должно быть самодеятельностью, потому что у людей с ожирением исходно повышен риск камнеобразования, в основном за счет уратных камней. Поэтому это надо делать с большой осторожностью.

Но если речь идет у нас о какой-то патологии центральной нервной системы, в частности, у детей на первом месте эпилепсия, но не только, это СДВГ – синдром дефицита внимания и гиперактивность, аутизм, при многих таких ситуациях именно кетодиета может дать хороший результат, потому что глюкоза на самом деле для мозга токсична, и мозг – самый жирный орган в нашем организме.

И поэтому, как ни странно, мозг прекрасно в своем питании может пользоваться кетоновыми телами, которые являются продуктом распада жира на кетодиете. И результаты очень хорошие при аутизме.

Мозг – самый жирный орган в нашем организме.

Андрей Реутов:

Сейчас мы плавно подходим к противоопухолевому действию, возможному действию кетодиеты, потому что появляются работы о том, что это положительно сказывается у пациентов, которые страдают от глиобластом. Она их не исцеляет, но помогает им. За счет чего происходит это противоопухолевое действие? Потребление глюкозы опухолевыми клетками?

Надежда Мазеркина:

Это очень интересный феномен. При любом онкологическом заболевании вы будете видеть эффект. Почему? Потому что раковая клетка – это больная клетка. Она, с одной стороны, должна очень быстро расти и размножаться. Для этого требуется энергия. А у нас в каждой клетке есть такие батарейки – митохондрии. Батарейки сломаны. И нормальный метаболизм глюкозы происходит в митохондрии. А в раковой клетке эта батарейка сломана, у них метаболизм происходит в цитоплазме, и он неэффективный. Поэтому для того, чтобы раковой клетке выживать, ей нужно в цитоплазму, просто пожирать глюкозу в очень большом количестве. Только тогда она может функционировать, как опухолевая клетка. И знаменитый ученый Отто Варбург получил Нобелевскую премию за то, что открыл этот эффект. Всем известный ПЭТ с глюкозой на чем основан? Что раковая клетка активно захватывает глюкозу.

Андрей Реутов:

И светится.

Надежда Мазеркина:

И светится, потому что ей нужно очень много глюкозы. И если вы лишите ее этой глюкозы, она будет просто медленнее расти и медленнее делиться. Конечно, вы не вылечите онкологию таким образом, но вы можете значительно продлить ремиссию в данном случае, и глиобластом в том числе. Есть американские исследования. Вы не думайте, что этим занимаются только такие онкоцентры, которые пишут объявления: «Вылечу рак за 2 недели, 10 000 рублей». Нет, этим занимаются серьезные ученые. Я, в частности, собираюсь летом в Лондон на кетоколледж, и там будут обсуждать вопросы успешного применения кетодиеты при эпилепсии, при других неврологических заболеваниях. Ест данные, что у взрослых это эффективно при рассеянном склерозе, при других нейродегенеративных заболеваниях, при сахарном диабете 2 типа и даже при сахарном диабете 1 типа. Хотя это все с определенной осторожностью, оговорками, только под наблюдением врача, чтобы не было побочных эффектов.

Андрей Реутов:

Очень важный момент, который Вы подчеркнули, что это такая вещь, с которой шутить не стоит. И все это должно быть под контролем доктора, под контролем лабораторных показателей и только под руководством специалиста. Я бы хотел посвятить время еще одному моменту – витамину D. Он уже считается не просто витамином, а многие его относят к гормону. И мы понимаем, что он на самом деле играет очень важную роль в нашем организме, в нашем здоровье и его дефицит может играть отрицательную роль. Я просто посмотрел статистику и понял, что все те, кто живут за 35 параллелью, склонны к тотальному дефициту, такая пандемия, которая проявляется в виде дефицита витамина D, и каждый второй житель Финляндии хоть раз в год покупает себе баночку витамина D. А в России это всего 1 из 50. И мне бы хотелось Ваш комментарий по этому поводу, на самом ли деле это такая панацея, почему мы раньше про это никогда не слышали, почему это все сейчас? Это что, новая мода, либо это на самом деле настолько все актуально и важно?

Надежда Мазеркина:

Да, это новая мода, но хорошая мода, потому что с дефицитом витамина D ситуация катастрофическая, и я не видела за свою обширную практику ни одного человека, который не принимает витамин D нормального уровня. Вот 35 широта, чтобы слушатели понимали, это гораздо ближе к экватору, чем даже Италия. И для того, чтобы получать от солнца достаточно витамина D, нужно в трусах ходить по экватору, тогда вы получите достаточно. Но у нас вообще витаминная зима, у нас темно, у нас грустно, мы одеваемся, мы используем солнцезащитные крема, потому что мы боимся обгореть. Кстати, одним из замечательных эффектов ликвидации дефицита витамина D является то, что человек перестает загорать на солнце. То есть если вы сильно сгораете на солнце, одна из причин – это дефицит витамина D. И вы правильно совершенно сказали, что витамин D на самом деле гормон, но не тот витамин D, который мы пьем. Не нужно его бояться, потому что мы пьем не активную форму, витамин D3 – это неактивная форма. Он уже в нашем организме метаболизируется в печени и в почках, превращается в активную, и вот эта активная форма является гормоном. Он относится к группе стероидных гормонов, так же, как тестостерон, эстрадиол и другие половые гормоны.

Андрей Реутов:

Стероидный профиль.

Надежда Мазеркина:

Причем если тестостерон регулирует экспрессию, я точно не скажу, но около 300 генов, эстрадиол около 800 генов, активный витамин D регулирует экспрессию 3000 генов. И еще очень многого мы не знаем. И почему все финны пьют витамин D? Не только потому, что они живут на севере, но они первые показали о том, что ликвидация дефицита витамина D значительно снижает риск, прежде всего, аутоиммунных заболеваний: сахарного диабета 1 типа на 80%, ожирения 2 типа на 50%, псориаза, рассеянного склероза, ожирения и много-много чего. Если у вас есть аллергия, любые проявления, кожная, дыхательная, бегите проверяйте свой уровень витамина D, потому что у большинства пациентов с аллергией после ликвидации дефицита витамина D можно добиться значительного клинического улучшения. Высокие дозы витамина D даже используются в лечении таких сложных заболеваний, как псориаз, рассеянный склероз.

Андрей Реутов:

Есть ли какой-нибудь противоопухолевый эффект?

Надежда Мазеркина:

Профилактический – да. Очень много эпидемиологических исследований, которые показывают, что у пациентов с уровнем витамина D более 60 нанограмм на миллилитр в 2 раза реже встречаются различные виды рака – рак груди, рак простаты и так далее. Американцы очень прогрессивные. Если они что-то находят, они очень быстро внедряют это, в отличие от европейцев. Европейцы более консервативные. Потому что медицина в Америке страшно дорогая. И вот они сейчас рассматривают вопрос об изменении нижней границы витамина D. То есть в Европе принято, что нижняя граница – это 30 нанограмм на миллилитр. Если у вас выше 30, то это хорошо. Во многих работах было показано, что уровень должен быть выше 50–60 нанограмм на миллилитр. И вот сейчас они активно рассматривают, чтобы поднять эту нижнюю границу именно с тем, чтобы снизить риск онкологических заболеваний.

Андрей Реутов:

Но солнце у нас всегда так светило, мы всегда так одевались. Я помню, в детстве нам давали таблеточки. Почему сейчас мы на этом так заострились, сейчас еда другая стала или солнце по-другому светит?

Надежда Мазеркина:

Солнце, я думаю, светит так же, но проблема с питанием очень серьезная, потому что если раньше с пищей мы могли получать витамин D, коровка и курочка гуляли по травке, были на солнце, и они получали из солнца витамин D, они ели нормальную траву, то сейчас они питаются комбикормами, они не получают солнечного света, стоят на фермах – это одна из причин.

Раньше солнца не боялись, а сейчас у нас солнца принято бояться, хотя не нужно его бояться. Солнце никогда не увеличивает риск онкологических заболеваний, но все пользуются солнцезащитными средствами. И в СССР было много хорошего, в частности, у нас была профилактика йододефицита, которую порушили в 90-е, и мы до сих пор имеет кучу проблем из-за этого, до сих пор эта проблема не решена. И то же самое витамин D. Всем детям в детском саду давали витаминизированный рыбий жир, а в северных областях их загоняли под ультрафиолетовые лампы, чтобы они получали витамин D. Сейчас это есть? Нет. Ничего нет.

Андрей Реутов:

Соответственно, имеем то, что имеет. Нас всегда учили, что зачастую гипервитаминоз хуже, чем недостаток, дефицит. Может ли избыточный прием витамина D как-то повлиять, либо это исключено?

Надежда Мазеркина:

Теоретически можно передозировать жирорастворимые витамины – это A, D, E и K. Что касается витамина D, европейцами принято, что доза 4–5 тысяч в сутки абсолютно безопасна для взрослого человека, ее можно спокойно принимать, не зная свой уровень в крови. Что касается более высоких доз, уровни выше 100, которые теоретически могут быть токсичны, я видела только у тех пациентов, которые принимали очень высокие дозы – 30, 40 тысяч в сутки. Это используется при лечении псориаза либо рассеянного склероза. И то, это превышение было незначительное. И все-таки мы принимаем не активную форму витамина D, а организм сам уже ее активирует по мере необходимости. Поэтому риск передозировки очень маленький. И если вы принимаете витамин D в высоких дозах, нужно, конечно, быть аккуратным с кальцием, потому что если вдруг передозировка, то это может приводить к повышению уровня кальция в крови.

Андрей Реутов:

Надежда Александровна, тогда практический вопрос от моей супруги. Двое деток, с какого возраста и в какой дозировке нужно давать деткам витамин D в наших условиях?

Надежда Мазеркина:

Витамин D нужно давать, начиная с первого дня зачатия, то есть мама должна принимать витамин D. С рождения и до конца жизни. Когда у нас проводилось эпидемиологическое исследование по витамину D, частота дефицита до года была где-то 30%. Это данные по России. Потому что мамам, пока ребенка кормят грудью, педиатры говорят: «Надо, давайте 1–2 капли». И на фоне 1–2 капель дефицит был у 30%. После года частота уже 90%, потому что перестают давать эти 2 капли. И это приводит к тому, что у них саркопения, вот эти животы, лопатки, плохая осанка. Что касается дозировок, дети гораздо лучше усваивают витамин D, чем взрослые, потому что у нас еще такой дефицит связан с тем, что очень много проблем с кишечником. Поэтому с детьми дозы должны быть меньше, но вы совершенно спокойно можете давать 1–2 капли грудному ребенку, старше года 2 капли, это где-то 1000, старше 5 лет 2000 – это 4 капли, потому что дети в основном в капельках получают. Ну и при случае, если вы сдаете кровь на что-то, проверьте и витамин D, чтобы знать уровень, позволяет ли вам та доза, что вы принимаете, держать нормальный уровень, потому что все индивидуально.

Андрей Реутов:

Надежда Александровна, наш эфир, к сожалению, закончился. Дорогие друзья, поблагодарим нашего прекрасного гостя. Как мы поняли, витамин D нельзя назагорать и наесть в современных условиях. Тем не менее, у нас сейчас весна, мы все очень ждем теплого солнышка, всем желаем крепкого здоровья и до новых встреч в эфире, всего вам доброго, до свидания. Спасибо Вам огромное, Надежда Александровна.